Русский вопрос на Северном Кавказе, замалчиваемый официально, является сегодня, по сути, самой главной проблемой региона. От вектора государственной политики на Кавказе в отношении русского населения будет зависеть не только экономическое и политическое положение самого Кавказа, но и спокойствие остальной России. Русский вопрос здесь многогранен, и отдельным важным пунктом он включает в себя казачий вопрос. Хотя казаки и выделяют себя чуть ли не в отдельный народ (хотя скорее – они все же обособленное сословие), для основной части населения России и, уж тем более для кавказских народов, русские и казаки, по сути, одно и тоже.

Казаки среди всех прочих проживающих на Кавказе русских консолидированы наиболее сильно, хотя некоторая деструктуризация их сознания после 2-х чеченских компаний произошла.

Сегодня только казаки поднимают вопрос о своем статусе на окраине нашей страны. Русские неказачьего происхождения, проживающие там же, не видят себя на Кавказе в далёкой перспективе.

Как бы там ни было, но казаки хотя бы стремятся отстоять свою территорию. Конечно, во многом, казаки (особенно терские) – это кавказцы, как бы не коробило кого-то это сравнение. Именно многовековое воздействие живущих рядом с ними кавказских народов выработало среди казаков система жёсткого подчинения, приоритет коллективистских начал над индивидуализмом, ценности семьи, братства, воинского долга. Но именно это и служит основой для их самосознания себя в качестве некой особой общности: в первую очередь, казаков, а потом уже русских. И подобных качеств как раз не достает национально настроенной части русского общества.

Да, сейчас казачьи общества во многом проигрывают борьбу за свою вековую землю, поскольку нет прямой помощи государства. Но казачье самосознание, их традиционные ценности должны, во многом, помочь им в борьбе за существование, особенно тогда, когда потребуется принимать судьбоносные решения.

С давних пор и по сей день терские казаки жили и трудились в северных районах Дагестана: Кизлярщина, Тарумовский район – места их традиционного и компактного расселения.

И вот уже на протяжении более чем 20 лет численность как казаков, так и русских в этих районах катастрофически падает. Неоднократные предложения и обращения, разработанные программы по приостановке оттока русско-казачьего населения различными учёными и общественными деятелями чиновники разного уровня игнорировали.

Есть, конечно, различные организации, ставящие перед собой цели и задачи укрепить казачье общины, но без помощи правящих кругов им не обойтись.

Кавказ сегодня – это неоднородная масса этнических и религиозных противоречий. Кремлёвские и местные чиновники, надо сказать, всё же не заинтересованы в тотальной разрухе в регионе, однако, имеет место личный корыстный интерес в продолжающемся вялотекущем конфликте всех со всеми.

Казалось бы, чего проще: окажите реальную помощь и поддержку русским и казакам, и ситуация на Кавказе уже не будет выглядеть столь безысходной. Но нет – никакой помощи, поддержки и даже просто обращённого к ним человеческого слова ни русские, ни казаки не увидели. Кремль делает ставку на этноклановые группировки в национальных республик: мол, угомонят остальных. Однако мы видим, что такая тактика не возымела успех ни на самом Кавказе, ни за его пределами – кавказские республики превратились в регионы-экспортёры преступности, террора, религиозного фанатизма и межнациональных конфликтов, в которые уже втянуты Ставропольский и Краснодарский край и даже столица России Москва.

Возникает резонный вопрос: почему Кремль де-факто не заинтересован в поддержке казачества и вообще русского населения на Кавказе?

Ответ лежит на поверхности.

Мощное казачье движение, способное отстоять территории своего исторического проживания и свои интересы есть прямая физическая угроза правящей элите. Еще раз подчеркну, что основную угрозу власть видит именно в казачьем самосознании, в возрождении казачьего духа. Ведь это не сиюминутная конъектура – это выработанный веками стереотип поведения. Казаки на протяжении почти всей своей истории демонстрировали высокий уровень пассионарного напряжения. Во многом, Российское государство в своих нынешних границах сложилось именно благодаря казакам: воинам и землепроходцам, поселенцам и защитникам рубежей. Мощное русско-казачье движение может служить примером для остальной России, для тех русских национальных организаций, которые годами говорят о необходимости сплочения. Но именно это-то и не входит в планы нынешней элиты.

Какую же поддержку ищут сейчас официальные казачьи общины (что реестровые, что общественные) у государства?

И тут закрадывается тревожное подозрение. А не созданы ли эти организации для «выпускания пара» у здоровой части казачьего и русского населения, не выполняют ли постыдную роль ширмы, призванную скрыть от нас реальность? Ведь некоторые организации проводят бесконечные круги и круглые столы, предоставляют так называемые «дискуссионные площадки», создавая при этом лишь видимость общественно-политической деятельности. Проходят бесконечные собрания, обсуждаются те или иные вопросы (зачастую вполне насущные), однако итогом подобной деятельности является какое-нибудь сотое по счёту обращение на имя администрации СКФО или даже аппарата президента РФ.

Увы, не надо быть провидцем, чтобы предсказать судьбу подобных петиций. В лучшем случае, они пылятся на полках, откуда при случае их достанут представители спецслужб, дабы пополнить свои досье на региональных “экстремистов”. Куда, разумеется, будут заноситься любые деятели русско-казачьего движения, хоть в чём-то проявившие нелояльность властям.

К сказанному надо бы добавить, что бутафорские организации подобного рода работают еще и на дискредитацию всего русско-патриотического движения в стране, которое предстаёт лишь в виде своры болтунов, прожектёров и бездельников.

Русским людям давно пора понять, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. В казачьих кругах, в руководстве некоторых обществ действительно верят в помощь государства, спеша предложить свои идеи по урегулированию ситуации на Кавказе?

Если так, то эта вера глубоко ошибочна.