Я выросла на Ленинском проспекте, как те, кого сейчас едят черви и черти, переназвали Калужскую дорогу. И очень хорошо помню, как в случае, например, какого-нито дружественного визита на высшем уровне, отменялись школьные занятия. Понятно, что не только в школах, но и во всех академических институтах, коих так много по проспекту натыкано, тоже прерывалась работа. Пожалуйте, граждане дорогие, на свежий воздух, вот вам флажки бумажные болгарские либо итальянские, сообразно случаю, вот лотки с пирожками, тележки с мороженым, только уж того, поприветствуйте, а то неловко получится, будто гостям не рады…

С куда меньшим удовольствием народ шел на первомайскую демонстрацию, ибо тут надо было потерять полдня. Подъезжать к определенному пункту сбора, изрядно пройти пешком. Один раз, в десятом классе, я сходила из любопытства, хотя меня-то никто не загонял. И могу наверное утверждать: никто никого не обыскивал. Будь у меня оружие (вокруг чего, собственно, и крутились праздно мои шестнадцатилетние мысли), проходя мимо щусевского зиккурата, я вполне могла бы его использовать.

Между тем все знают, что покушения на представителей советской верхушки случались. Номенклатурщики понимали, что народом не вполне любимы и опасаться, строго говоря, есть чего.

А ведь на наших обоих-двух, кажется, никто и не покушался. Откуда тогда такой страх, страх ли это, или что-нибудь еще?

Сколь же велика должна быть личностная деформация, чтоб не понять, до чего нелеп торжественный проезд по пустым улицам? Это все равно, что накрыть столы на сто человек, а наготовить только на двоих и приглашений никому вообще не рассылать. Инаугурация без толп народа – запредельная, невообразимая нелепость.

Возникает резонный вопрос: отчего не была – для приличия – задействована прикормленная (хотя бы посулами) массовка? Они же умеют, когда хотят. Вся дугинско-прохановская сволочь на Поклонной составила вполне изрядные толпы. Где нашисты, где прочие статисты?

Если мы исходим из версии страха, тогда все вполне логично. Массовка – отдельно, правители – отдельно. А то ведь мало ли, кто в нее затесаться может, подумаешь – нашист, а окажется самый натуральный ихнист. Так что пусть перед прикомленными-понужденными дерут глотки Дугин с Шевченкой, пусть эти толпы покажет ТВ, а самим лучше подальше.

Но если объяснять немыслимую инаугурацию только страхом, то страх этот должен быть какой-то запредельный, перешедший в неконтролируемый ужас. Так ли это? Позволю себе усомниться.

Вид зачищенной столицы настолько впечатляет, что хочется извлекать квадратные корни «месседжей». Мне, вынужденной дежурной по агарянской экспансии, первым делом приходит в голову, что «месседж» обращен к исламскому миру: смотрите, мы готовы к полной замене одного населения на другое! Ждите еще и еще амнистий по нелегалам!

Но с таким же успехом можно предположить адресатом и престарелую Маргарет, к примеру, Тэтчер: не тревожься, бабушка Мэгги, и пусть все твои негры с индусами тоже спят спокойно – ты сказала, чтоб русских не было слишком много, мы выполним. Десяток миллионов азиатов на обслугу трубы – и хватит нам. А русских достаточно будет сотни тысяч по шарашкам, чтоб азиаты и горские надзиратели ничего в этой самой трубе не поломали.

Рискну также предположить, что за последнее десятилетие произошел окончательный отрыв кремлевских мечтателей от скучной реальности. Очень возможно, что они (впрочем, будем уже говорить он, ибо марионетка свое отплясала) искренне верят (верит), что все мы, недовольные происходящим обвалом страны, проплачены Госдепом США, точнее – плохой, отрицательной его частью, которая поддерживает не тех, кого надо. С кем угодно поспорю: 12 лет назад у Путина было чувство реальности. (В противном случае его тогдашнюю популярность невозможно объяснить). Но опять же с кем угодно поспорю, что оное чувство полностью атрофировалось. Это уже на уровне разговора на разных языках: шутки не смешат, зато безмерно смешат пиар-акции, затеваемые популярности ради: добыча амфор со дна моря, выпивон в пивнушке на Арбате и т.д. Грубость не кажется мужественностью, претензии на «мо» раздражают. Это происходит не потому, что Путин глуп, он просто напрочь не видит лица собеседника-народа, не понимает его мыслей. Вернее даже, он ведет диалог не с реальным, а с неким фантомным народом, вполне конкретным, невзирая на отсутствие экзистенции. Этот фантомный народ живет довольно-таки сытно, в целом любит «Единую Россию», но, вот беда, набит страшными «фашистами», которые бегают с черепомерками наперевес и (вспомним не к ночи ролики) даже готовы ввести язычество вместо православия. Да-да, в одном из вариантов и такое было «в церквах совершаются языческие ритуалы». Так что гарант наш еще и ощущает себя «Защитником Церкви». (Впрочем, ей же может и показать, где раки зимуют, дабы не мнила о себе лишнего). Чтобы верить в этот удобный народ, из которого – повыдергай «фашистов» и все проблемы как рукой снимет, надо поменьше видеть настоящие лица.

Словом, имеет быть измененное сознание, которое вполне позволяет предположить, что народ на инаугурации совершенно лишний, ибо пустота много комфортнее попыток мучительного и бессмысленного выстраивания диалога, каковой не выстраивается категорически.

Так что же все-таки причиной невероятного этого позора? Думается, все вместе, слепленное в комок: и страшно (хотя еще не в полной мере), и разрыв с реальностью произошел, и хочется посылать «месседжи» всем, кто только согласен их читать.

Но страх – не единственный и не главный мотив. Не надо обольщаться. Покуда возмущение носит стихийный характер – спать можно спокойно. Впрочем, это уже – тема иного разговора