Едва ли у меня одной последние лет шесть нейдут из головы горькие мысли о том, что солдаты, воевавшие в Чечне, преданы. Расхожей сделалась формулировка: «выиграв войну, мы проиграли мир». Оснований так думать набралось немало. Тут и уникальный в истории случай, когда победители платят побежденным дань, тут и невообразимое амнистирование боевиков, и провальная ставка центра на местную власть, со всеми вытекающими из этого прелестями. Мы думали, что наших солдат предали. Мы, похоже, ошиблись.

Все перечисленное было еще не предательством, а только подступами к настоящему предательству.

Сейчас повсеместно прошла информация о том, что в Минобороны поступают многочисленные запросы из Следственного комитета Чеченской республики. Запросы, касающиеся личных данных офицеров и солдат – участников чеченской кампании. В том числе запрашиваются домашние адреса и фотографии.

Есть ли связь между запросами с происшедшими в Москве убийством разжалованного полковника Юрия Буданова и покушением на убийство капитана Александра Крементова? Мы не можем этого знать, коль скоро не знаем того, была ли хотя бы часть многочисленных запросов (активно идущих весь год) удовлетворена. Однако сам факт этих запросов – новая веха истории проигранного мира.

Официально относительно покушения на Крементова известно следующее: капитан был обстрелян на площади «Трех вокзалов» из проезжавшего автомобиля, получил пять огнестрельных ранений, в том числе в живот и в ключицу. Благодаря решительным действиям случайного свидетеля, который, не дожидаясь кареты «скорой», сам тут же доставил раненого на своем автомобиле в институт им. Склифосовского, Крементов был сколь возможно быстро прооперирован. Состояние его, тем не менее, оценивается как «крайне тяжелое».

Не успел кровавый инцидент произойти, как на тяжело раненного заслуженного офицера элитной части пошли в атаку журналисты. Газета МК с феерически непристойной лихостью озаглавила безымянную заметку «Пьяный офицер догнал хулигана – на свою беду». По «версии» МК офицер со товарищи, получив отпускные, с утра (поезд его отходил вечером) начал отмечать на вокзале свой отъезд. Однако затем сослуживцы Крементова «все разошлись», оставив офицера одного в кафе.

Господа, вы когда-нибудь видели таких бражников, чтоб при подобных обстоятельствах не протопали с отъезжающим до самого купе, не втаскивали с шумом его чемоданов, не проводили криками тронувшийся состав? Я – не видела.

Далее. Оставленный по загадочной причине всеми друзьями, офицер «вступил в конфликт с завсегдатаем питейного заведения». (Ах, МК известно, что это был «завсегдатай»? Превосходно, уже ниточка, только доложила ли эта замечательная газета следствию о имеющихся у нее фактах?) Этот завсегдатай «счел за благо не ввязываться в потасовку» и покинул кафе, но «нетрезвый капитан» погнался за ним. Тут-то и был открыт огонь.

Дело даже не в том, что версия МК несколько отличается от официальной. Читая заметку, я все вспоминала Х.Лассуэла, автора контент-анализа. Офицеры названы «вояками», с ними сопряжено слово «забегаловка», сам Крементов назван «незадачливым отпускником» и «буйным капитаном». Характеристики смещаются от пренебрежительных к негативным. А как обозначен несостоявшийся убийца? «Гражданином», «мужчиной», «стрелком». Позитивно окрашенный ряд. Слов «вынужден был открыть огонь» в заметке все же нет, но ощущение складывается именно такое.

Единственное нелестное слово в отношении преступника – «хулиган». Налицо несомненное умаление вины: стрельба на поражение приравнивается к «хулиганству», то есть к сквернословию в публичном месте или начертанию граффити на стенах.

Нет, это не просто банальная нравственная невменяемость желтой прессы, готовой глумиться над человеком, за чью жизнь борются в этот самый момент врачи, это нечто худшее и едва ли случайное.

Нетрудно предположить: чем больше совершится подобных преступлений, тем непригляднее предстанут перед нами жертвы. И тем свирепее будут отстаиваться «бытовые» версии. Заодно в виноватые, конечно, попадут и все, кто с «бытовыми» версиями не согласен, ищет взаимосвязь «ничем не связанных» событий. Словом, нехороши окажутся все, кроме «граждан» с макаровыми.

Люди, проливавшие кровь за установление конституционного порядка, могут оказаться (Уже оказались?) ничем не прикрыты перед злым умыслом.

В отсутствии же злого умысла нас довольно трудно разубедить.

Пресс-служба Р.Кадырова, равно как и Следственное управление Чечни, подтвердила «Свободной прессе» ( проводящей независимое журналистское расследование ),что лавина запросов по личным делам военнослужащих – отнюдь не злобная клевета. Следственное управление Чечни открыто выражает недовольство «саботажем» Министерства обороны. Вопрос в том, сколь долго продержит оборону министерство при status quo?

Между тем член правления «Мемориала» А.Черкасов спокойно рассуждает о том, что «преступления необходимо расследовать». Само по себе против утверждения возразить трудно, не понимай мы все превосходным образом, что название «Следственный комитет» является чистой воды симулякром.

С Кавказа, по меткому выражению публициста Дометия Завольского, распространяется социальная онкология.

Кстати, далее Черкасов проговаривается столь баснословно, что просто оторопь берет. Возможно ли, говорит он, предположить, что «это действия не именем Российской Федерации, а именем Кадырова? Думаю, что нет. Кадыров может отдавать указания по каким-то конкретным людям. Например, Буданова он поминал неоднократно, Буданов для него — средоточие всего зла». Минуточку внимания! Человек, чьей деятельностью является правозащита, безмятежно утверждает, что официальное лицо может выступать инициатором преступления, но отнюдь этим не заморачивается. Правозащитнику не нравился покойный Юрий Буданов. Ну, а коли не нравился, так эка важность, что, понесши определенное законом наказание, человек имеет ровно такое же право на личную безопасность, как и всецело правозащитнику приятно-симпатичные граждане. Изящная эвфемистичность формулировки просто восхищает.«Может отдавать указания по конкретным людям». Может, стало быть. Это не я утверждаю, а лицо, кто призвалось душу положить неприкосновенности личности ради.

Практически вся наша правозащита базируется на двойном стандарте: некоторые личности неприкосновенны, а некоторые – ну, по обстоятельствам. И российские военные относятся, вне сомнения, ко второй категории.

Еще одно сногсшибательное высказывание Черкасова:

«Если говорить о кровной мести как об обычае, то она возможна только между людьми, являющимися субъектами адата — обычного горского права. Мы с вами, подданные империи, кровная месть на нас не распространяется».

Сколь мы этим утешены! Но картина, тем не менее, вырисовывается любопытная. Между собой, стало быть, горячие не подданные (sic!) империи отстреливают друг друга на улицах «по адату», а параллельно занимаются нашими прегрешениями исключительно в русле судопроизводства? Нет, сынок, это фантастика.

А Черкасов продолжает противоречить сам себе, одобрительно цитируя слова Ст.Маркелова «если в стране нет правосудия, действует закон гор».

Так как же, прошу прощения, с тем, кто является «субъектами адата»? А кто, уж кстати, объектами?

Еще недавно примером самого гнусного политического и гражданского цинизма для меня был Генрих Тюдор, возглавивший иностранную по сути армию и объявивший после победы государственными преступниками всех своих противников при Босворте – хотя защищали они короля, на момент битвы правящего. Но ведь даже Тюдор, как ни крути, а своих-то при этом не сдавал.

Проигравшие мир готовы отступиться от тех, кто выиграл для них войну. Да, не от хорошей жизни, а оттого, что знать не ведают, как им теперь выпутываться. Но – готовы.

Вопрос выбора встал ребром – с невиданной доселе остротой. Еще немного – и будет поздно.

Государство стремительно утрачивает моральное право на обладание готовой защитить его армией.