Армию оккупантов англичане добровольно (небольшими группами и поодиночке) впустили на свою территорию, снабжали провиантом и прочим довольствием, расквартировывали по ее удобству, терпеливо выжидая, когда этой армии станет угодно перейти к боевым действиям. Заодно услужливо оголяли собственные тылы. Привело это ровно к тому, к чему и должно было привести.

С параноидальным упорством и в едином порыве наши СМИ вместе с иностранными твердят о толпах «буйной молодежи», «недовольных» etc., а также сокрушаются о безвременной погибели «29-летнего отца четырех детей из Тоттенхэма». «Мотивы полицейских, застреливших жертву, по-прежнему не ясны», – сокрушается«Голос Америки» . Бедная, бедная «жертва» с револьвером в носке! Она даже не успела его выхватить! Дежавю какое-то. Помнится, во дни парижских погромов, тоже неслось из каждого утюга: «спасаясь от полиции подростки залезли в трансформаторную будку», как будто всякому вменяемому европейцу не должно быть с колыбели ясным, что от полиции возможно только укрываться!

Словом, все как всегда. Выйди на улицы мои знакомцы по Шарантону из Лиги британской обороны – у них бы мигом обнаружились как национальность, так и стремление разжечь национальную рознь. А покуда дело обстоит строго наоборот – ситуация охарактеризована как сугубо социальная.

Очень хотелось бы спросить наши пока еще власти, длящие этими днями свое бессмысленное камлание по поводу Манежной: хоть одна чужая вещь пострадала во время этих выступлений? Нет? А вы понимаете, отчего? Да оттого, что когда люди защищают свой дом, свой город, свою страну, у них включены совсем иные нравственные механизмы, нежели у тех, кто пытается захватить чужое – дом, город, далее по списку. Никто не станет протеста ради крушить буфет в своей квартире. Витрина на улице своего города – продолжение квартиры. В своей семье не воруют – никому из демонстрантов Манежной в голову бы не пришло набивать карманы рассыпавшимися из такой витрины часами и украшениями. В Лондоне это было изначальной установкой: враг переводил свои войска на самоокупаемость.

Впрочем, самоокупаемость эта лишь частична. Оккупированный еще продолжает также финансировать оккупанта. Нравится это, как ни странно, отнюдь не всем. Только на официальном сайте правительства Великобритании многие высказываются за то, чтобы лишить участников массовых беспорядков социальных выплат. (В настоящую минуту, когда обгорелые остовы старинных домов весело отражаются в осколках стекла, выплаты текут себе по электронным каналам в карманы мародеров.) Петицию уже поддержали более 90 тысяч человек. Но, повторимся: пока еще все оккупанты пребывают на довольствии у британского налогоплательщика.

Интрига событий: по какой причине полиция допустила такое разорение, оказалась так плачевно бессильна? (Из ран растерзанного Лондона упрямо сочиться информация о том, что полицию специально сдерживали соответствующими приказами сверху). Эксперты разрабатывают две противоположных версии. По одной дела обстоят не так уж и погано: полицию удерживали нарочно, дабы вылечить зомбированное на протяжение нескольких десятилетий население от пережитков толерантности, что решительно необходимо для резкого разворота на 180 градусов, в действительности уже решенного, смотрите теоретические заявления Дэвида Кэмерона. А последний уже сделал заявления практические: не тревожьтесь, дорогие соподданные, в другой раз введем армию, война сделается обоюдной, позор нашим бобби, ура нашим томми, а в целом все под контролем. Иные же, напротив, полагают, что полицию сдерживали скорее для запугивания титульного населения, которое должно свыкнуться с победой шариата. (Вспомним, что незадолго до охватившей четыре города волны бесчинств в Лондоне официально введены «шариатские зоны»). Говорят о том, что национальная измена проникла слишком глубоко и слишком высоко угнездилась. Приводят примеры в лице Джоэла Хэйворда, новомагометанина и наставника принца Уильяма. Кто же выходит прав?

Думается, истина лежит где-то посередке. Да, с одной стороны британцы спохватились, с другой – сделали это слишком поздно. Да, некоторые хотели бы перемены курса, но вместе с тем слишком многие крепко погрязли в установках вчерашнего дня. Возможен любой дальнейший сценарий, ибо не стоит искать логики там, где торжествуют деструкция и хаос.

Пять лет – между тем Парижем и этим Лондоном. Наблюдаемые различия не утешают: бесчинства в Англии выглядят много страшней. Франция все же не стояла обезображенная, как после бомбежки. От поджога автомобилей – к поджогу домов и массовым грабежам. Третья столица (Берлин? Рим? Вена?) заплатит за свою толерантность человеческими жизнями.

С другой стороны общество начинает разрабатывать механизм гражданской самообороны, что есть хорошо. Жители района Элтам на юго-востоке Лондона, сами того не ведая, повторили героическое противостояние наших сагринцев. (Что не ведая – безусловно. Во всяком случае, во Франции, где я сейчас нахожусь, Сагра в новостных сводках не фигурировала вовсе. И не удивительно: зимой мое сообщение о Манежной прозвучало абсолютной новостью для тысячной аудитории, где собрались националисты со всей Европы). Но процесс един везде. Лига британской обороны организовывает в эти дни патрулирование. (Как и следовало ожидать, пошли уже незнамо откуда выбросы дезинформации: правые-де сами отправились мародерствовать под сурдинку. Кто б сомневался).

На самом деле – никто не знает, обратимо ли происходящее в бывшем Альбионе. Остается понадеяться на лучшее и пожелать этого самого лучшего обычным нормальным людям, никак не повинных в том, что Великобритания превратилась во всемирную помойку. Ведь объятия всей мыслимой сволочи раскрывали одни, а дома горят совсем у других.

Быть может, остров уже потерян, сохранить бы то, что в добрые старые времена называлось «континент». Хотя Лондона, конечно, жаль.

Лондон, добрый Лондон Диккенса, веселый и честный Лондон Джерома, суетный Лондон Теккерея, холодный Лондон Моэма, блистательный Лондон Шоу – великие британцы ворочаются в гробах, наблюдая, как его разъедают изнутри трупные пятна шариата. Что сказал бы Томас Арн, автор оды «Правь Британия», узнав, что в некоторых кварталах Лондона наложат запрет на музыку?

У Лондона теперь новое лицо. Губастое лицо негра, выглядывающее из капюшона трикотажной кофты, лицо негра, свежеобутого в кроссовки «Адидас», толкающего по мостовой магазинную тележку с награбленным. А за его деятельностью наблюдает (из-за желтой таблички с запретами) сама Великобритания. У нее тоже новое лицо – лицо хитрой злющей бабы в хиджабе.