Думаю, все помнят, как словцо «рукосыла» сделалось нарицательным. Впрочем, на всякий случай: той осенью, которой содрогнувшаяся Россия переживала убийство московской школьницы Ани Бешновой, некто (назовем его, политкорректности ради, человеком) измыслил историйку о растерзанной злобными скинхедами иркутской школьнице-антифашистке Оле Рукосыле. Разумеется, этот некто исходил из самых наилучших соображений: он ведь боролся с «русским фашизмом». Ложь была довольно быстро разоблачена, но дело сделалось еще быстрее. Толпы простодушных западноевропейских обывателей отмитинговали перед российскими посольствами под плакатами с до сих пор неизвестно чьей фотографией. Тоже, стало быть, боролись; боролись во имя той, кого не было – с тем, чего не существует. И вот, циничная либеральная пакость вспомнилась снова.

На сей раз «рукосыл» оказалось две, точнее два, и они не жертвы, а спасители. Одна несущественная деталь: в отличие от «иркутской школьницы» два чеченских младня с острова Утойя вроде бы существуют во плоти, но рукосылами от этого быть не перестают. Но по порядку.

С первых же информационных сообщений об «героических чеченских подростках, пытавшихся остановить Брейвика» на мысли о сходстве с историей убиенной Рукосылы навело то, что, как и тогда, все СМИ с незначительными вариациями повторили один и тот же текст. (Когда нечто действительно происходит, у людей обычно находятся собственные слова для рассказа). На сей раз единый текст-бегунок (содержавший любопытные нюансы, к каковым мы еще воротимся), повторял заметку из норвежской газеты. Я нарочно справлялась у своего норвежского корреспондента: широкого хождения в стране этот материал не получил. Норвежская ситуация, впрочем, совершенно понятна – еще долгое время СМИ будут соревноваться друг с дружкой в том, кто сумел раскопать больше подробностей о кровавой жатве на острове. С отечественной ситуацией еще понятнее. У нас ведь сейчас складывают изо всех подвернувшихся под руку пузелей «положительный образ Чечни». А тут просто пир политкорректности: чеченцы против «христианского террора».

Вот они, томно волоокие юные горные орлы, вальяжно обнявшись, позируют фотографу. Я не хочу не то, что называть, а даже запоминать их имена. Я им не верю. Не верю ни на минутку, ни на полслова. Во-первых, информация о юных спасателях появилась что-то уж слишком не сразу после событий. Во-вторых, каким образом, кидаясь камнями с трех метров, они умудрились убежать от Брейвика? В-третьих, есть ли на Брейвике синяк от того удара камнем – удара настолько сильного, что Брейвик аж «завыл»? В-четвертых, в ударе камнем или еще в чем-то заслуга наших героев? Ах, уже не в ударе камнем, а в том, что они открыли пещеру и согнали туда перепуганных норвежцев? Почему ни один норвежец об этом не помнит? В-пятых, замечательно, конечно, что юноши не только в пещеру загоняли, но и спасали «тонущих» (Кстати, почему те тонули?), но когда, кидаясь камнями, загоняя в пещеры и вытаскивая из воды, они успевали этих самых спасенных пересчитывать? А ведь спасенных не 22 и не 24, а именно 23. В-шестых, что это за странный папаша, советующий идти с булыжником на автомат, но забывший посоветовать вызвать полицию с помощью этого самого телефона? Ведь полицию-то вызвали отнюдь не наши новые рукосылы.

Но плохо продуманная самореклама на трагедии – это лишь пенка подлости. Мне могут возразить: какое отношение к делу имеет конструирование положительного образа Чечни, ведь процесс сей связан в РФ с Кадыровым, а островные младни – вовсе даже оппозиция?

Вот тут-то и начинается интересное. Бездумно и, по сути, преступно, наши газетчики дружно повторили за норвежцами«М. взял себя в руки, тем более что он уже был в детстве свидетелем расстрелов людей в Чечне».

Минуточку! Нашими газетчиками, повторюсь, нашими, воспроизведены «факты», которые родители юношей твердили перед чиновниками получения беженского статуса для. Какие такие «люди» имеются ввиду? Быть может, боевики? Ну что вы, конечно же нет! Мирные жители! А кто же их расстреливал? Кадыровцы? Опять мимо! Расстрельщики-кадыровцы – это уже вчерашний день. Русские, исключительно злодеи русские, федеральные войска.

А что, кто-нибудь еще помнит этого же лета историю с требованиями из Чечни к Министерству обороны о предоставлении персональных данных наших офицеров и солдат? А инициатор – как раз кадыровская администрация. Грозный сигналит загранице: расклад поменялся, ребята! Возвращайтесь, замиримся и заживем, а худо будет не нам.

Я не удивлюсь, если Кадыров с почетом пригласит юных оппозиционеров в Чечню. Я не удивлюсь, если они примут приглашение. Я вообще мало чему удивлюсь в этой истории. Даже если вдруг, как следует пообщавшись с разными общественными деятелями, сколько-то из уцелевших вдруг вспомнит, что да, действительно какие то мужественного обличья смуглые ребята вылавливали тонущих, прятали по пещерам, кидались в Брейвика камнями. И вообще Брейвик от этих безоружных ребят еле убежал. Даже это меня уже не застигнет врасплох.

И ведь это не единственный «чеченский след» в островном деле. Ряд ресурсов выложил еще одну душераздирающую историю об еще одном юном чечене, без вины схваченном в качестве сообщника Брейвика и продержанном сутки до уточнения обстоятельств в каталажке. Почему это, интересно, других юношей девушек не заподозрили в пособничестве террористу, а этого самым невежливым образом повязали? Ответ нам дают баснословный, строго в духе той дешевой романтической стилистики, к которой мы прибегаем, живописуя кавказские нравы, еще с XIX столетия: «Все плакали, а мне западло было плакать, а они решили – раз не плачет, значит, сам преступник». Право, от умиления я готова заплакать в свой черед. Впрочем, подождем покуда вынимать носовые платки. Если не вестись на романтизм, а попытаться представить картинку вживе? Люди весьма по-разному реагируют на потрясения, кто плачет, кто немеет, а кто и вообще смеется. Рыдающая хором толпа – это бред. Полиция, руководствующаяся критерием «кто не плачет, тот сообщник», это бред в квадрате. Но за что-то же его схватили, этого недоросля, а не другого, за что-то же арестовали как раз чеченца? Да неужто не понятно?

До выхода на арену «христианского террориста» Андерса Брейвика о такой диковине, как «христианский терроризм», не слыхивали слыхом. Ну и что, спрашивается, может подумать чеченский юноша, увидавши, как неизвестный щедро поливает из автомата безоружных? Да только одно: свои, как обычно, пришли убивать кафиров. Логичные действия: спешно продемонстрировать, что среди кафиров есть правоверный, в кого стрелять никак не надо. Кричать что-нибудь соответствующее случаю. Ну, а потом не повезло: кто-то из других уцелевших случайно вспомнил, как наш юный друг выкрикивал что-то об Аллахе на непонятном языке.

Некрасивые концы лезут из кровавой истории. Ну да Утойя ведь остров, спрятать все их в воду будет легко.

Выше я, конечно, всего лишь строю предположения, но, право слово, мои предположения много правдоподобней навязываемой нам картины хоровых рыданий.

Так что да. Чечня на Утойе, оказывается, успела и погеройствовать и пострадать. Для положительного образа все сгодится. Одна беда: как-то не складывается впечатления, что чеченцам хочется этой самой положительности реально достичь.