Известный экономист недоумевает, почему власть не придает значения угрозе социального взрыва

Кто бы мог подумать, что мы живем практически в социальном государстве? Во всяком случае, если судить в рамках СНГ и опираться исключительно на цифры. Так, согласно свежим опубликованным данным Евразийского банка развития (ЕАБР), на социальные нужды наша страна тратит порядка 15% ВВП. Конечно, для Европы не рекорд, однако на фоне имеющейся реальности цифра выглядит почти издевательством.

Тем не менее, сотрудников самого ЕАБР сложно уличить в какой-либо ангажированности — они фиксируют те цифры, какими располагают. Однако существующая российская государственная реальность такова, что вряд ли вписывается в классические математические модели — здесь мерой всему, как ни крути, выступает «человек коррупционный». При этом коррупцию здесь следует толковать максимально расширительно — от конверта до отката. Как следствие, и не приходится сомневаться в том, что именно означенные 15% и не долей процента меньше отстегиваются от российской казны на всю социалку. Однако сколько на нее тратится в реальности «на выходе», похоже, не ведомо ни Кудрину, ни тем кто выше.

Между тем в том же Минфине уже едва ли не гимном звучит та самая песня о якобы запредельных социальных расходах, которые бюджет уже держит еле-еле. Собственно, признаем, выделяемые 15% - кусок сам по себе достойный (хотя можно отстегивать и больше, и в виде простой внепенсионной поддержки - в конце концов, фашизм в 45-м одолели именно наши старики), но тогда тем более должна в самых верхах вызывать не просто возмущение, а самое настоящее остервенение наглость откатчиков и прочих «нецелевиков», прокручивающих социальные средства, направляемые на те же льготы малоимущим, в банках или же совсем просто — гулять так гулять! - в Куршавеле, Кап д'Антибе или Кортине д'Ампеццо.

Но что там Ривьера — достаточно посетить любой уездный городишко и практически наверняка самым красивым, отделанным «под евро» там будет здание даже не местной администрации, а отделения Пенсионного фонда РФ. Потом можно зайти в поликлинику, где к приезду московского начальства местные власти не поскупились на итальянские стойки «ресепшн», дубовый паркет и немецкие стеклопакеты, а вот на новый томограф денег не хватило, как и на нормальную оплату труда специалистов, которым достойный оклад и оборудованное рабочее место всяко нужнее хрустальной люстры в холле.

При этом российские статистики и не скрывают, что одной из существенных причин общего социального неблагополучия в России является достаточно высокий так называемый «Коэффициент Джини». Иными словами, имущественное расслоение в обществе чрезвычайно велико: в какой-то сотне километров от известной московской «золотой мили» (условный район с самой дорогой недвижимостью в районе Кропоткинской в Москве), где в квартирах стоимостью под миллиард обитает топ-менеджмент, люди живут согласно предписанной им «потребительской корзине». А главный российский казначей Алексей Кудрин, кляня судьбу и стиснув зубы, все же подписывается под теми самыми 15% ВВП.

Однако, как в той присказке «мыши плакали, кололись...», Минфин не намерен снижать объемы трат на социалку. Мотивацию угадать несложно: согласно данным Росстата, в среднем за год денежные доходы российских граждан с поправкой на индекс потребительских цен выросли на 0,6%. И тут же приводятся новые данные: реальные доходы граждан за период январь-июль упали на 1%. Все это происходит на фоне разговоров о нарастании новой волны кризиса (что повлечет за собой неизбежно подзабытые сокращения на предприятиях и прочую «оптимизацию» на всех фронтах) и откровенно неуместных советов пенсионерам от миллиардера Прохорова — как им вернее сохранить и приумножить свои капиталы в долларах и евро. Затушить пожар народного недовольства, да еще накануне большого электорального цикла, можно щедро выделяемыми (подчеркну — выделяемыми) средствами на социальную сферу.

Но пожар этот уместнее всего было бы сравнить как раз с торфяным. Торфяники, как известно, тлеют под землей даже в лютые морозы, когда никому до них дела нет вообще.

Известный российский ученый-экономист, доктор экономических наук, директор Института социальной политики и социально-экономических программ Государственного университета — Высшей школы экономики Сергей Смирнов в беседе с обозревателем KM.RU дал оценку приведенным ЕАБР и Росстатом цифрам и рассказал об истоках дефицита пенсионного фонда РФ.

- Насчет приведенных вами 15% от ВВП - тут, конечно, нужно смотреть, как они это насчитали. Потому что в разных странах применяются разные системы учета этих расходов. В частности, надо понимать, учитывается ли в этих расчетах государственное пенсионное обеспечение. То есть все эти международные рейтинговые сопоставления — они не всегда корректны. В большинстве своем это, как правило, простая спекуляция цифрами.

Для примера возьмем 2009 год. Он кризисный, но на структуру расходов этот фактор влияет незначительно. Итак, тогда ВВП был порядка 39 трлн рублей, а общий бюджет пенсионной системы, включая все государственные внебюджетные фонды (соцстрах, медстрах), составил 4 трлн рублей. Сами видите, что уже это порядка 10%. То есть я предполагаю, что в приведенном вами случае пенсионные расходы учитывались, скорее всего, наряду с прочими пунктами социальной поддержки, включая льготы на лекарства.

Другое дело - можно ли с чисто методической точки зрения считать, что расходы на социальную защиту сидят и в пенсионной системе? На мой взгляд — нельзя. Потому что это те средства, которые уже поступили как взносы работодателей — это не расходы государства. Если мы хотим считать корректно, нам нужно тогда вычислять бюджетные средства на выплату военных пенсий — которые к страховой части не имеют никакого отношения, какие-то пенсии госчиновникам. Я так подозреваю, что авторы подобных рейтингов просто не очень хорошо сами разбираются, откуда берутся эти средства. Они просто берут сводную строку из национальной статистики и делят одно на другое.

Между тем, в последний год в социальной сфере происходят очень неприятные вещи. У нас резко упала покупательная способность населения, в реальном исчислении уменьшились размеры пенсий. ВВП при этом вырос. То есть реально идет сокращение расходов на социальную политику. Но наша власть регулярно говорит — у нас нет столько ресурсов, чтобы тратить на социальную поддержку населения. Отсюда все эти трепыхания со «Стратегией 2020», последние заявления ее разработчиков, что социальная политика у нас просто рухнула и привела к массовой люмпенизации населения. И это действительно так, потому что в прошлом году выросла доля населения, живущего за чертой бедности, то есть имеющего доходы ниже прожиточного минимума. И это очень тревожная штука, но она реально проходит по статистике. И меня удивляет, почему на фоне предвыборных гонок наши известно кто не обращают внимания на эти обстоятельства.

Проблема дефицита пенсионного фонда — это реальность. У нас почти 40% работников выходят на пенсию раньше официального наступления пенсионного срока — это те, кто работает в тяжелых условиях. А у них при этом ровно те же самые пенсионные взносы. Получается, что они садятся тяжелым грузом на бюджет пенсионной системы. Этот вопрос «в лоб» не решается. Потому-то Закон о профессиональный пенсионных системах должен был быть принят еще в 2002 году, когда запускалась пенсионная реформа. Но тогда лобби работодателей продавило свое «нет, этот закон нам не нужен». И получается так, что те пенсионеры, что выходят на пенсию в 60 и 55 лет — они оплачивают тех пенсионеров, которые выходят на пенсию в 45-50 лет. С другой стороны, и вводить профессиональные пенсионные системы надо, думая. Вот мы ввели ее, а нефть и газ — стратегические экспортные товары. И их конкурентноспособность на международном рынке тут же падает, потому что растут затраты на рабочую силу. И эта проблема действительно с наскока не решается.

Существует проблема с накопительной частью пенсии, которая как бы омертвлена. Поступало уже немало предложений от видных экономистов, от той же Оксаны Дмитриевой, которые говорят «давайте отменять накопительную часть и возвращаться к простому распределению, которое было при советской власти, когда пенсия была у всех более или менее идентичная». Сейчас это, по сути, и происходит. Например, в Москве пенсионер получают практически одинаково на уровне где-то 11-12 тысяч рублей. Причем и та, например, женщина, что работала в бюджетной организации с зарплатой 15 тысяч, и та, что работала в представительстве иностранного холдинга и получала 100 тысяч. Ну и где тут мотивация переходить всем на «белую зарплату»?

И еще, нередко говорят о «разворовывании» пенсионного фонда. Но дефицит пенсионного фонда возникает не оттого, что деньги разворовываются. Есть отдельные случаи. Но система сама по себе предельно прозрачная. Назначение пенсии — четкий цифровой алгоритм. Да, были избыточные административно-управленческие расходы на какой-то стадии, сейчас, полагаю, такого рода безобразии сведены на нет.

Дефицит будет нарастать и потому, что у нас был демографический провал, и мы пока его последствия не преодолели. Сейчас рождаемость выросла, но позитивные последствия от этого для пенсионной системы наступят лет через 20, когда нынешние новорожденные в массе своей вступят в трудовую деятельность. Сейчас же мы наблюдаем последствия демографического спада начала 90-х годов, и нагрузка на пенсионный фонд увеличивается. Сами выплаты возросли, а демографическая структура крайне неблагоприятна.