В последнее время рядом с московскими дворниками, овощными торговцами с лотков и разнообразными строительными рабочими неславянской наружности все чаще можно увидеть несовершеннолетних детей, пособляющих им в меру сил. Первая мысль: «Молодцы ребятишки, помогают родителям». Затем возникает вторая: «А почему они не в школе? Учебный год начался, сентябрь в разгаре, пора морщить лоб и, высунув язык, выводить каракули в тетрадях. А они – не у себя в аулах, а отираются в Москве. Странно».

Но оказывается, что в школы они все-таки ходят. Только не в кишлачные, а в московские. Ну а чего не ходить, если наши законы велят учить всех детей подряд, будь они хоть иногородние, хоть иностранные? Причем делать это совершенно бесплатно. Вот и везут трудовые мигранты в Москву свои немаленькие семьи с детьми всех возрастов. Щедрое государство, однако, Россия: работу дает, знания языка не требует, налоги платить не заставляет, виз не вводит, да еще и детей учит просто так. Надо пользоваться дармовщиной, пока есть возможность. Вот так и попадают дети с дальних краев, едва говорящие (или не говорящие вовсе) по-русски, в превосходные московские школы, которые даже и сравнивать нельзя с теми, что существуют у них на родине, – ни по просторности и удобству помещений, ни по качеству преподавания, ни по обеспеченности учебными пособиями.

Я тоже был бы не прочь, оканчивая в свое время школу в дальней глухой провинции, вместо нее получить аттестат в Москве: возможности для жизненного старта были бы другими. Но тогда ни о чем подобном и не слыхивали. А теперь в них принимают даже иностранцев. Красота , да и только! Для них.

Но не для москвичей, ибо через школы перед нами открылась еще одна сторона проблемы миграции. Власти ее, разумеется, не ждали и не просчитывали. Просто привлекали в страну мигрантов и думали, что оно само как-то утрясется. Не получилось. В итоге, схватив детей за руку, родители мечутся в поисках школ, где приезжих было бы поменьше. А улаживание конфликтов, возникающих в школах на национальной почве, все как-то молчаливо переложили на плечи школьных администраций, как будто у них и без этого забот было мало.

Процесс насыщения московских школ плохо владеющими русским языком учениками тем временем продолжается. По данным официальной статистики, в Москве проживает более чем 130 национальностей и народностей. Если сравнить динамику численности некоторых городских диаспор в 1994-2002 гг., можно увидеть весьма существенные темпы прироста иноэтничного населения. Так, численность таджиков увеличилась на 707%, чеченцев – на 391%, азербайджанцев – на 320%, ингушей – на 307%, узбеков – на 240%, туркмен – на 99%, казахов – на 70%, киргизов – на 31%, башкир – на 30%, кабардинцев – на 7%, сообщает ресурс « Свободная пресса ».

Общую численность различных мигрантских групп и этнических общин Москвы эксперты оценивают так: азербайджанцы – от 800 000 до 1 млн человек и более (400 000 из них имеют российское гражданство, по всей России проживает до 2 млн азербайджанцев); татары – от 250 000 до 500 000 человек; таджики – до 600 000; чеченская община, по разным данным, достигает от 80 000 до 150 000 человек.

Территориально мигранты рассредоточены по Москве неравномерно. Они предпочитают южные и юго-восточные районы столицы не их родины. По данным регистрационной базы ЗАГС за 1993-2003 гг., совокупная доля этнических групп в этих районах выросла с 5 до 15% (в несколько меньшей степени это характерно и для севера города). Важный фактор при выборе мигрантом места жительства – его близость к местам проживания родственников или месту работы (в большинстве случаев это рынки, стройплощадки и предприятия общепита).

Самая большая концентрация иммигрантов наблюдается в районах со сравнительно дешевым жильем. Больше всего выходцев с Кавказа можно встретить на востоке (Метрогородок, Гольяново, Измайлово, Вешняки, Новокосино, Ивановское, Кузьминки, Текстильщики и Люблино) и юге Москвы (Чертаново, Бирюлево, Зябликово, Орехово-Борисово, Братеево). Азербайджанцы селятся в основном на юго-западе (Теплый Стан и Бутово), в центре (Замоскворечье), в Химках и Гольяново.

Выходцы из Юго-Восточной Азии в основном обосновались на северо-востоке и востоке города. Китайцы живут в районе ВДНХ и в Измайлово, а также в Очаково и на Автозаводской. Очень много китайцев проживает в общежитиях на улице Панфилова (всего таких общежитий в городе – около 30), Дмитровском шоссе, на Студенческой и на Палехской улицах.

Больше всего обращают на себя внимания три фактора. Во-первых, наиболее крупным меньшинством являются обобщенные «кавказцы», чья доля в населении города достигает 4,5%. Во-вторых, подавляющая часть московских диаспор и мигрантов – это выходцы из регионов, где традиционно исповедуется ислам (хотя доля глубоко верующих среди них не превышает 2-6%). В-третьих, значительная часть иноэтничных групп проживает в мегаполисе недавно – 10-15 лет. Следовательно, этнический состав городского населения меняется стремительно.

Применительно к московским школам это означает рост напряженности в ученических коллективах. По данным опроса Центра социологии и образования РАН, в течение года каждый четвертый подросток в той или иной степени участвует в конфликтах на национальной почве. При этом каждый десятый школьник сам готов провоцировать такие конфликты.

Дети «понаехавших» простодушно рассказывают социологам, что их поведение в Москве стало совсем не таким, как было дома. Один из чеченцев говорит: «Здесь я веду себя спокойней и свободней, чем там (в Грозном. – Прим. КМ.RU). С мальчиками мы там вообще не общаемся, здесь – как хочу, могу подойти спокойно, ударить. Мой старший брат как хочет, так себя и ведет. Там ведут себя смирно, а тут – как хотят». Общение с девочками тоже стало более свободным: «К одноклассницам можно притронуться. Если чеченка – то нельзя. Если не чеченка – то как здесь принято».

Научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН Валентина Буркова и социальный антрополог, аспирант Института этнологии и антропологии РАН Юлия Феденок, проводившие исследования в московских школах относительно детей мигрантов, отмечают, что дети и подростки народов Кавказа общаются на более близкой дистанции по сравнению с детьми русской этничности, более экспрессивны, говорят громче, чаще прикасаются друг к другу и смотрят в глаза. Все это может восприниматься носителями других норм пространственного поведения (например, русскими, которые более замкнуты) как агрессия.

Нормы невербальной коммуникации принимающего общества, говорят ученые, усваиваются к старшему подростковому возрасту, т. е. к 15-16 годам. В старших классах или в университете подростки и молодые люди ведут уже себя так, как принято в их культуре, и изменить это порой бывает уже невозможно, если только у них не возникнет сильная внутренняя мотивация для этого.

Часть наших властей все же озаботилась обстановкой в московских школах. Не исключено, что вскоре трудовым мигрантам запретят привозить в Россию свои семьи. Мнения о том, что законодательные решения на этот счет необходимы, причем необходимы срочно, придерживается ряд влиятельных членов Совета Федерации РФ. Это стало очевидным во время круглого стола в верхней палате российского парламента, на котором обсуждались вопросы, связанные с социализацией детей мигрантов.

Участники отметили, что ситуация с интеграцией детей мигрантов является критической. В столице имеются школы , где число приехавших из других государств составляет до 70%. Между местными учениками и приезжими часто вспыхивают конфликты. Родители возмущаются происходящим и пытаются устроить детей в школы, где меньше чужаков.

С учетом этого обстоятельства заместитель председателя Комитета Совета Федерации по делам Федерации и региональной политике Василий Парфенов, представляющий Самарскую область, заявил: «Семья должна оставаться на родине, куда приезжие могут ездить примерно раз в полгода и отсылать туда заработанные деньги». А член Комитета Совета Федерации по делам Содружества Независимых Государств Вадим Густов заметил: «Серьезной проблемой является поведение представителей этнических диаспор в школах. Многие классы московских школ более чем наполовину состоят из детей, приехавших из других стран. Нередко там случаются потасовки между ними и другими учениками».

Четверти опрошенных школьников, коренных жителей Москвы, не нравится, что с ними вместе учатся представители других народов, 55% относятся к ним с безразличием и только 20% были бы им искренне рады. Московские школьники среди основных трудностей в общении с представителями других национальностей называют то, что «они не хотят общаться с ними, общаются только между собой» (22%), не нравятся их манера общения, тон (26%), агрессивное поведение (11%), то, что «они не понимают наших традиций и обычаев» (9%).

В июне мэр столицы Сергей Собянин сообщил, что эксперты обнаружили в Москве районы, где до 25% населения не говорит по-русски, а из-за огромного количества учеников из других стран в школах введены дополнительные курсы русского языка.

По словам эксперта Всероссийского фонда образования Олега Сергеева, даже если в классе есть несколько учеников-иностранцев, слабо владеющих русским языком, качество обучения резко снижается: «Особенно негативно это отражается в младших классах. Проблема требует немедленного решения. Детей мигрантов очень много. Если их учить – произойдет то, что случилось в Париже и Лондоне». Впрочем, качество образования для мигрантов, кажется, не столь важно: на рынках и у «шаурмачечных» сильно грамотные не нужны. Как, впрочем, и в маршрутках, и на облицовочных работах.

Не так давно председатель движения «Таджикские трудовые мигранты» Каромат Шарипов заявил в эфире «Русской службы новостей»: «В наших деревнях все поколения школьного возраста готовятся выехать на территорию российского государства».

Власти, как всегда, спохватились слишком поздно. Даже если иностранным мигрантам запретят привозить семьи в Москву, проблему это полностью не решит. Ведь останутся внутренние мигранты. К выходцам с Кавказа такой запрет применить будет невозможно. Они как граждане страны имеют право жить где хотят, хоть с семьями, хоть без. Не для того ли и Москва расширяется, чтобы вместить весь Северный Кавказ?