Принятый уходящей Думой Закон «Об основах охраны здоровья» ведет к деградации медицинской профессии

Еще в незапамятные времена мне приходилось слышать утверждение, что каждый начинающий врач становится причиной смерти в среднем трех больных. По неопытности ставит неправильный диагноз и принимается неправильно же лечить. Потом, понятное дело, картина меняется в лучшую сторону, но поначалу все выглядит именно так. Самое интересное, что эти разговоры исходили из среды преподавателей и студентов одного провинциального мединститута, считавших такое положение вещей неизбежным.

По-видимому, принятый недавно Закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» может лишь усугубить эту ситуацию, поскольку не выводит подготовку врачей на принятый в развитых странах уровень, а наоборот, упрощает ее даже в сравнении с требованиями, имеющимися у нас сейчас.

«Медицинское образование – одно из выдающихся достижений человечества. Врачи должны не только усвоить в процессе обучения огромный объем знаний, но также поддерживать его в течение всей своей деятельности, потому что их работа в прямом смысле имеет жизненную важность для людей, – анализирует новый закон в «Независимой газете» Василий Викторович Власов, профессор, доктор медицинских наук, президент Общества специалистов доказательной медицины. – Советскому Союзу досталась вполне европейская система медицинского образования, пусть и не вполне самостоятельная, но интегрированная в мировую медицину. В изоляции от мировой медицины СССР сохранил структуру подготовки в медицинских вузах на уровне начала ХХ века. Лишь во второй половине ХХ века стали уделять внимание индивидуальной подготовке врачей после окончания ими первичной подготовки в медицинском институте: интернатура (один год) и ординатура (два года)».

Затем Василий Власов сравнивает эту схему с тем, как поставлено дело в западных странах. Там после первичной подготовки врачи учатся минимум три года, а для освоения сложных специальностей, таких как рентгенология, анестезиология, нейрохирургия и т. п., требуются семь и более лет. «Можно ли за два года нашей ординатуры и шесть месяцев «повышения квалификации» стать таким же кардиохирургом, каким становится американец или голландец за семь лет подготовки?» – задается он вопросом, и сразу становится очевидным его риторическое звучание.

Но и это еще не все, как говорил приснопамятный парень из телерекламы. Канадский или бельгийский хирург, равно как и семейный врач, получив лицензию, непрерывно учится, чтобы периодически проходить переэкзаменовки и подтверждать специальность (лицензию). У нас же от врачей требуется всего лишь раз в пять лет пройти «повышение квалификации» в полном отрыве от практической работы (в мединституте) и затем сдать экзамен. Т. е. опять вернуться на уровень школярства, с которого они и начинали. Такой способ является абсолютно негодным и выгоден лишь мединститутам, получающим за это бюджетные деньги, считает доктор Власов.

В новом законе, по существу, не признаются профессии врача и медицинской сестры, замечает он. Они вообще упоминаются там только один раз – в разделе, трактующем права профессиональных организаций, единственном существенно измененном по требованию медицинской общественности. В остальном закон говорит о неких «медицинских работниках» с высшим или средним образованием. Врач признаётся только в качестве наемного служащего в медицинской организации.

Более того, от врача больше не требуется обязательно проходить последипломное обучение: он может начинать практиковать сразу после окончания мединститута. Тем самым он окончательно превращается в техника, работающего по найму в медицинском учреждении, а три неизбежных человека, которым суждено пасть жертвой его врачебных ошибок, имеют тенденцию значительного количественного увеличения.

«Завтра выпускник медицинского вуза, стремящийся к работе врачом в современном смысле слова, будет стремиться покинуть Россию, а оставшиеся в России «работники с высшим медицинским образованием» станут работать так, как им платят», – предвидит г-н Власов.

Впрочем, те выпускники мединститутов, которые захотят приобрести квалификацию хирурга или иную, нужную в больнице, по новому закону могут получить «последипломное образование» по неким программам, но, опять же, в мединституте. Это означает, что вместо реального индивидуального обучения под руководством квалифицированного наставника ординатор оказывается опять в группе, как в студенческие годы, с резко ограниченными возможностями получения знаний и навыков. «Ординатора учат преподаватели, а больных лечат врачи. Естественно, что ординатор при этом не получает полноценного медицинского образования», – говорит Власов.

А вот в странах с эффективным медицинским образованием этот этап последипломного образования по специальности осуществляется в медицинских организациях любой формы собственности – лишь бы они имели лицензию на работу по этой специальности и лицензию на обучение.

«Зачем нужно было отказываться от обязательного последипломного образования?» – спрашивает доктор Власов. И сам же отвечает: «Чтобы сэкономить деньги бюджета, чтобы быстрее заполучить в поликлиники врачей, которые не могут себе позволить еще два года жизни на стипендию». Это, кстати, еще и иллюстрация к качеству наших законов, принимаемых Думой, большинство в которой принадлежит партии власти. Такой же она приняла и Лесной кодекс накануне всероссийских пожаров прошлого года...

Упорно внедряя это решение, возвращающее наше медицинское образование в XIX век, Минздрав успокаивал критиков тем, что мединституты переходят на новый образовательный стандарт, в результате которого практическая подготовка выпускников медвуза должна якобы радикально улучшиться. На самом же деле она лишь деградировала, бьет тревогу Власов.

В развитых странах требуют длительной подготовки врачей по окончании медицинского факультета. Наш же законодатель, ведомый Минздравом, одобрил закон, полностью игнорирующий достижения современного медицинского образования в мире. В результате российскому образованию, а затем и медицинской профессии грозит дальнейшая деградация, что для социально ориентированного государства равноценно катастрофе. Катастрофе, подготовленной собственными руками ради незначительной экономии расходов бюджета.