Это задумка была публично обнародована, что послужило главным фактором высокой явки сограждан. Власть не сопротивлялась подготовке бунта. Если не считать слива прослушек телефона Немцова, где кудлатый ельцинский птах расточается в фекальных комплиментах своим соратникам. Но все это было бы тупо скучно, грязно и злобно, если бы не телефонная беседа Гозмана с Немцовым, диалог двух друзей-единомышленников Лелика и Борика. Разговор смахивает на отчет, в котором отчитывающийся - крупный либеральный борец с режимом Немцов раздраженно, словно вынужденно, рассказывает Гозману о планах оппозиции, слушает его советы, при этом не стесняясь намекать собеседнику на их идиотизм.

Здесь необходимо короткое лирическое отступление. С Леонидом Яковлевичем Гозманом я имел удовольствие лично общаться и работать в Московском областном суде. Поскольку иметь в оппонентах слабоумных, пусть даже страшных (видели бы вы эти два жутких глаза!) и кровожадных - это истинное удовольствие. На протяжении десяти месяцев, сидя напротив меня, он представлял интересы потерпевшего Чубайса, пытаясь убедить присяжных, что именно я убивал его шефа на Митькинском шоссе. Либерально-фашистская ересь, которую нес Гозман в суде, предполагала отменить законы и Конституцию в отношении национал-патриотов, отправив их всех в концлагеря. Но, как утверждают психиатры, имбицильность обостряет в людях привязанность, которая у Лени проявилась в собачьей преданности к Анатолию Борисовичу. На сегодняшний день Гозман - обыкновенный чиновник – советник главы Нанотеха, ни в каких движениях и партиях не состоит. И вроде бы с какой стати оппозиционному Немцову отчитываться перед государственным клерком с фрагментарным интеллектом? Только для доклада Гозмана Чубайсу, который, по всей видимости, и руководит действиями либеральной оппозиции.

Но вернемся к подготовке митинга. Во имя «демократичности» трибуны, организаторы предложили устроить голосование в интернете, чтобы граждане могли сами себе выбрать ораторов. Ряд националистов получил лидирующие позиции, что в целом справедливо отражало индекс поддержки националистических лозунгов населением страны. Этот рейтинг был вынесен на повестку собрания оргкомитета митинга за два дня до его проведения.

На подобном сборище я оказался впервые. Зал еле вмещал всех желающих. Кто не успел оседлать стол и стулья, терпеливо давили друг друга плечами. Несмотря на то, что совещание вел Навальный, полноправными хозяевами ситуации был кружок Немцова-Каспарова. Сперва либералы внаглую заявили, что голосование накручено. Что интернет-анкеты, которые голосовались менее 30 секунд, выполнены роботами, а, следовательно, основная масса голосов, поданная за националистов, должна быть аннулирована. Дальше начались ораторы, которые очень быстро мутировали от Льва Пономарева до Константина Борового, последний заявил, что ни в коем случае нельзя требовать пересмотра итогов приватизации и пускать на сцену националистов. Беснования демшизы, повсплывавшей словно из размытого могильника Перестройки, продолжались больше трех часов. В оконцовке Навальный предложил националистам квоту на два человека, Белову удалось продавить пять. Но, как и следовало ожидать, на следующий день все договоренности были «забыты».

В итоге, сто тысяч граждан со сцены «лечили» путинский министр Кудрин, путинский премьер Касьянов, крестница Путина Собчак, парочка телевизионных геев, Троицкий в костюме контрацептива, насильник матрасов Шендерович и прочие борцы за либеральное счастье. И если на Болотной 10 декабря народный протест был слит , то 24-го еще и опошлен.

Казалось, что ораторам было плевать, что их освистывают и посылают в половые путешествия. Если так и дальше пойдет, то вместо сцены организаторы будут ставить огромный экран, оберегаемый металлической сеткой и кордонами ОМОНа. Ведь если сегодня в говорящие головы, захватившие микрофон, летят мат и проклятия, то завтра полетят помидоры вперемешку с собянинской брусчаткой. А что делать? Другого народа у нас нет.