Гораздо сложнее дело обстоит с либералами. Для них идеи негласного лидера российского либерализма выглядят, конечно же, еретическими, это то, что они всегда громогласно отрицали и с чем воинственно боролись. Принять это трудно, отвергнуть тоже. Поэтому либералы находятся в явном замешательстве.

Национализм и либерализм в недавней нашей истории уживались плохо, скажем прямо, они выступали как крайние антагонисты.Нашей величайшей трагедией было то, что в конце 80-хгодоврусское общество разделилось на «демократов»(либералов)и «патриотов»(авторитарно-этатистских националистов). Деление воистину абсурдное, ибо подлинный демократ не может не быть патриотом, и наоборот. Но вспомним, с чем тогда пришли вожди тогдашних «демократов» -- с «Россией-сукой» Синявского и «Россией - тысячелетней рабой» Гроссмана, с обливанием грязью вообще всей русской национальной традиции. Как остроумно говорит Константин Крылов, «наслушавшись Новодворской, трудно избежать непроизвольного прилива симпатий к Сталину и Берия».

Антинациональность «демократов» и стала важнейшей причиной провала демократии в России, ибо она стала синонимом русского унижения.Года три назадна одном мероприятии, где присутствовали многие из «прорабов перестройки» я сказал об этом, и сидевшая рядом со мной Алла Гербер прошептала мне на ухо: «А ведь вы правы!» Жаль, она не сказала этого во весь голос, да и вряд ли скажет когда-нибудь…

Так или иначе, понятия нация и свобода в России конца 80-х – начла «нулевых» разошлись в диаметрально противоположные стороны, образовались чёткие догматические концепты: несвободной нации и антинациональной свободы. И лишь сравнительно недавно, благодаря долгой и кропотливой теоретической и практической работе национал-демократов, для наиболее передовой и вменяемой части националистов свобода перестала быть антонимом нации, напротив, скорее, синонимом.

И это не извращение, как пытаются уверить нас патриоты-«ордынцы», это именно возвращение к норме. Для классического европейского либерализма национализм был важнейшей и совершенно органичной составляющей. И его наиболее знаменитые отцы-основатели были, как правило, последовательными и жёсткими националистами.Например,великий немецкий мыслитель Макс Вебер,для которого формула «нация и свобода» была подлинным символом веры.Да, современный либерализм, ориентирующийся на космополитическую глобализацию, хотел бы вовсе отказаться от националистического «наследства», но... пока человек остается человеком, такой отказ возможен только для сравнительно небольших групп международной элиты, на уровне же народов он «не пройдет».

Россия в этом смысле вовсе не исключение. Изначально и в ней национализм и либерализм шли рука об руку. Первыми последовательными политическим русскими националистами были декабристы. Такие идейные вожди русского либерализма как Белинский, Кавелин, Б. Чичерин, Градовский, Струве также соединяли в своём мировоззрении нацию и свободу. И только печальные особенности отечественной истории привели к тому, что сегодня нам приходится учить азбучные истины классической европейской мысли.

Нормальное развитие современного общества невозможно без определённого уровня индивидуальной свободы и обеспечения прав личности. В этом правда либерализма. Но реализуются эти свободы и права всегда в рамках конкретного народа, представители которого говорят на одном языке – и буквально, и в том смысле, что их объединяет общее происхождение, история и культура. Вне всего вышеперечисленного взаимопонимание, а, следовательно, и осуществление либеральных практик невозможны. И в этом правда национализма.

Современные русские национал-демократы, подчёркивая этническую природу нации, тем не менее, в области политической определяют её как сообщество равноправных граждан (Павел Святенков). Это вполне либеральное определение. Но данное сообщество не может быть абстрактным «конституционным союзом», ибо русских в России более 80 %, т.е., следуя демократическому принципу, оно должно основываться на правилах, принятых большинством. Даже если считать «русскость» чисто культурным феноменом, то не ясно ли, что нация в России может быть только русской, ибо у нас существует только одна великая культура мирового уровня – русская. Российская культура – это химера, или, в лучшем случае, по остроумному замечанию Михаила Ремизова – «Фабрика звёзд».

Т.е., как видим, либерализм и национализм могут вполне мирно уживаться и даже составлять некий органичный синтез. Более того, сегодня интересы националистов и либералов совпадают в главном. Цель и тех, и других – слом властной структуры, неподконтрольной обществу, господствующей в нынешней РФ. Эта структура одновременно и антинациональна (ибо всячески препятствует формированию русской нации как самостоятельного политического субъекта), и антилиберальна (ибо тотально ущемляет права и свободы граждан России). При этом она всячески старается себя позиционировать себя и как национальную (для внутреннего потребления), и как либеральную (экспортный вариант).

У националистов и либералов есть по отношению друг к другу старинные фобии. Националисты думают, что всякий либерал – тайный русофоб. Либералы думают, что каждый националист – тайный фашист. Ясно, что и фашисты, и русофобы реально существуют. Но, скажем, национал-демократы, разумеется, никакие не фашисты. Они очевидным образом признают основополагающие либеральные ценности. Осталось либералам доказать, что они не русофобы. Статья Ходорковского в этом смысле может быть хорошим началом для нового либерального тренда. Правда, боюсь, без смены большинства нынешних либеральных вождей этот тренд может и не состояться.

Сергей Сергеев