Одна из ключевых проблем ювенальной юстиции состоит в том, что она вводит принцип «внешней оценки» качества семьи.

«В случае с ювенальной юстицией речь идет о критериях оценки, сформировавшихся при помощи экстраполяции на детей даже не прав человека, а западной версии прав меньшинств»

Нужно понимать, что этот принцип не связан с человеческим здравым смыслом. Понятно, что если люди видят грязных, голодных, оборванных или избитых детей, то в семье не очень хорошо. В случае с ювенальной юстицией речь идет о критериях оценки, сформировавшихся при помощи экстраполяции на детей даже не прав человека, а западной версии прав меньшинств.

Эта странная и неочевидная сама по себе концепция прав является основанием для: а) оценки качеств семьи; б) репрессивных мер по отношению к семье, вплоть до изъятия детей.

Кроме того, из концепции ювенальной юстиции исключается всякое (даже приблизительное) понятие о естественном праве родителя на ребенка. Больше такого права нет. К чему может привести подобная практика, можно понять, взглянув на страны Скандинавии. В Швеции, например, дошло до ужаса: там чудовищные основания изъятия из семей. Малейшая причина, самая невинная – и ребенка нет. При этом в Швеции воюют за то, чтобы родители не назывались «мамой» и «папой». Огромное количество детей рождается вне брака. Семья перестала рассматриваться как необходимость для деторождения. Ребенок, растущий в неполной семье, – это теперь норма. В этом нет ничего случайного, такова логика развития ювенальной юстиции.

Мало того. Полностью исключается презумпция воли самого ребенка. Не ребенка спрашивают, нет, помилуйте: единственное полномочное лицо в истории с ювенальной юстицией – это социальный работник, который руководствуется никем не обсуждавшимися, не доказанными критериями «хорошей семьи».

Ситуация в крайней своей форме воспроизводит идею платоновской коммуны, описанной в трактате «Государство»: дети не знают отцов и т.д. Утопическая модель тоталитаризма воплощается на наших глазах.

У России – своя специфика. Любая западная идея, пусть и сколько угодно людоедская, органична для Запада, но у нас она попадет в руки обычного чиновника. И получается вот что: если соцработники ювенальной юстиции на Западе изымают детей и передают их хотя бы в другую семью, то в России сразу отправляют в детдом, где творится понятно что.

На Западе – извращенные и формализованные до идиотизма критерии, у нас – произвол конкретного человека на конкретной должности. Обычно этот человек – женщина за 40 с неустроенной личной жизнью. Каков у нее подбор критериев? Именно так утопическая идея, попав в руки нашего бюрократа, приобретает характер тихого, но вселенского ужаса.

Ювенальная юстиция на Западе – это извращение, в России – двойное извращение.

В качестве примера можно привести метафору. Ювенальная юстиция в России – это мало того что операция по смене пола, так еще и проводимая не слишком трезвым хирургом, который в этом ничего не понимает. Разумеется, при помощи ржавых нестирильных инструментов.