Брюхом шел вперед
И крестом сияло
Брюхо на народ?"

А. Блок

Помнится, в подростковые годы я зашла с одним своим приятелем в церковь. Дело было после Пасхи, на улице было прохладно и сумрачно. Мы сели на скамеечку, и глазели по сторонам, разглядывая убранство церкви. Неожиданно к нам подошли старушки, и принялись выпроваживать нас, мотивируя это тем, что девушке в брюках не надлежит находиться в храме. Ну, мы двинулись к выходу. Проходя мимо церковной лавки, где шла торговля старыми куличами, свечками и книгами, мой друг остановился, и, глядя в упор на тетку за прилавком, очень серьезно сказал:
- А ведь вам торговать запретили!
Женщина явно забеспокоилась, видимо она решила, что речь идет о неких неизвестных ей бюрократических моментах:
-Как? Кто запретил?
- Иисус Христос.
Прочие старушки подняли возмущенный галдеж, и мы покинули стены церкви.

Спустя годы я испытываю легкую неловкость, вспоминая этот эпизод. Все же, в чужой монастырь со своим уставом ходить не следует, в данном случае эта поговорка обретает буквальный смысл. Будучи сама агностиком, я не собираюсь учить уму-разуму православных верующих и лезть на религиозные баррикады. Я просто наблюдаю со стороны.

"Pussy Riot" сплясали свою демонскую пляску, Патриарх Кирилл сверкнул на всю страну золотыми часами, расчетливый Энтео сколотил политический капиталец, явившись зловещим пугалом грядущей клерикализации. Церковь неизменно остается в центре общественного внимания, причем всегда - негативного.

Среди верующих необычайное распространение получило мнение: "В Бога верю, но в церковь не хожу". Общество пронизывает глубочайшее недоверие к РПЦ, перемежаемое с откровенной неприязнью. Но высшее духовенство словно бы не замечает этого кризиса.

Примерно год назад одна моя знакомая серьезно воцерковилась. Живет она в маленьком городке, стала прихожанкой одной бедной церквушки, день-деньской пропадает на различных церковных мероприятиях. Священник, назовем его отец Александр, человек хороший и совестливый, дорогих иномарок никаких, понятное дело, не имеет, а передвигается исключительно на велосипеде. Казалось бы, идиллия.

Какое там!

При Алексии, говорят, было легче. А Кирилл своими реформами окончательно превратил церковь в институт более коммерческий, нежели религиозный. Притом, еще и бюрократизированный до крайности. Церковная староста отправляет ежедневно по четыре отчета, расценки - тот самый прайс, сделавший РПЦ объектом насмешек и критики, присылают сверху. И цены для прихожан провинциального городка нешуточные: крещение - 2500р. отпевание - 5000р. Ради справедливости необходимо заметить, что далеко не все священники рады такому положению дел, и вынуждены лавировать между собственной совестью и системными установками. Думается, что им очень нелегко, многие вынуждены переламывать себя, чтобы потом, уже не ежась, говорить какой-нибудь старушке: "С вас четыре тысячи рублей, вот и отпоем вашего деда". Кто-то, пробыв в сане долгие годы, так и не привыкает к таким вещам, и можно себе представить, как тяжко дается ему служение!

Многие недоумевают, для чего, к примеру, РПЦ затеяло непомерное строительство новых храмов, при том, что и действующие-то отнюдь не переполнены. В том городке, который я уже упоминала, епархия, к примеру, обязала уже существующие церкви финансировать постройку еще одной. Это ляжет тяжким бременем на и так не очень богатые и многочисленные приходы. Реальной необходимости в еще одном нет, но Епархия настаивает. Та же непонятная гонка наблюдается в Москве, и других городах. Удивляются даже верующие: зачем? А ответ-то прост: чтобы получать свою десятину с как можно большего количества храмов, не тратясь при том на их строительство. О таком выгодном способе расширения бизнеса владельцы сетевых брендов могут лишь мечтать!

Вообще, можно себе представить, сколько проблем наваливается на рядового батюшку какого-нибудь захолустного прихода. Вот, к примеру, предположим, он не будет брать деньги с прихожан за обряды, собирать лишь добровольные пожертвования. С этих доходов он должен отсылать определенный процент наверх. Если эта сумма будет меньше той, которую от него там рассчитывают получить, как он убережет себя от обвинений в том, что он не укрывает средства от своей епархии? Учитывая то, что в храмах нет кассовых аппаратов, денежный вопрос становится вдвойне скользким. Но, к сожалению, порывы бескорыстия, судя по всему, заканчиваются где-то на уровне провинциальной церквушки, в богом забытом местечке. Чуть выше - и вот они, высмеянный еще Пушкиным типаж толстосума-попа, только сегодня он передвигается не на тройке рысаков, а на хорошей иномарке.

Да, во все времена что католическая, что православная церковь аккумулировали у себя немалые богатства. Это понятно. Но только в современной России она совершенно перестала этого стесняться - бронированные автомобили, золотые часы - все это выставляется напоказ нарочито, беззастенчиво. Недавно Патриарх высказался-таки на больную тему, но честное слово, уж лучше бы промолчал:"Давайте подумаем о том, чтобы мы использовали такие транспортные средства, которые недоброжелатели не будут использовать в качестве повода для дискредитации".

Вот так - все люди, даже верующие, справедливо порицающие непомерное стяжательство - это "недоброжелатели" Церкви.

Таким образом, в России церковь стала прочно ассоциироваться с неправедным богатством, лицемерием и алчностью. Порой неприязнь граждан к РПЦ выходит за разумные пределы, так как, все же, некорректно априори обвинять всех подряд священнослужителей в неправедном образе жизни. Но уже ничего не поделать – неприязнь нарастает, как снежный ком, и становится слепой к деталям.

Знакомые мне церковные активисты на вопрос об этих треклятых тарифах отвечают часто, что мол, люди так не жертвуют, или жертвуют мало. Многие приходят в церковь всего несколько раз в жизни - совершить формальные обряды, и больше не появляются. Поэтому и сделали обязательную плату за обряд - надо же церкви выживать.

Да, надо, кто же спорит. Но возникает вопрос - а как же в таком случае, выживают учреждения других конфессий? В российских мечетях, к примеру, никаких тарифов не существует, хотя им так же надо платить за аренду, электричество и ремонт, про «фиксированные взносы» в католических костелах никто даже не слышал. Живут на добровольные пожертвования, хватает, как видно.

Почему так? Странно будет думать, будто бы православные верующие более жадные и прижимистые люди, в сравнении с верующими других конфессий. Этого не может быть. Соответственно, ответ надо искать в другом месте. И он практически лежит на поверхности.

Многим ли захочется жертвовать на церковные нужды, в то время как на окраине сознания мелькает образ какого-нибудь условного иеромонаха Илии, у которого и так карманы от купюр ломятся? Акт пожертвования выглядит на этом фоне абсолютно нелогично: кому, для чего жертвовать? Жертвуют тому, кто нуждается, а тут нужды и не заметно, напротив, сплошное финансовое процветание.

О том, что конкретная церковь, может, едва концы с концами сводит, кто об этом догадается? Ведь логично предположить, что им оказывают помощь более состоятельные приходы, что это не так - мало кому известно.К тому же, установив обязательные суммы пожертвований, ценники, по сути, священники лишили прихожан радости искреннего и добровольного акта пожертвования, по принуждению это делать как-то грустно и неинтересно, согласитесь.

Вот так и получается, что церковные низы оказываются в заложниках общественного мнения, сложившегося благодаря церковной верхушке и столичному духовенству. Я уверена, что и число прихожан, и объем пожертвований резко возрос бы, откажись священнослужители от непомерной роскоши, и начни проповедовать аскетизм.

В противном случае, православие в России ждет неизбежная деградация.Нет, понятно, что сама структура РПЦ сохранится, и даже окрепнет. Но будет ли биться в этом исполинском остове горячее сердце? Или она превратиться из источника духовности в холодную, неодушевленную громаду, в ЗАО РПЦ?

Конечно, надо признать, что все эти проблемы – сугубо внутреннее дело верующих, священников, словом тех людей, которые находятся внутри этой довольно замкнутой системы. И, честно говоря, антирелигиозная истерия вызывает не больше симпатии, чем религиозный фанатизм: особенно странно смотрится, когда убежденные атеисты начинают так истово критиковать церковь, словно ее внутренние проблемы задевают их за живое. Поневоле начинаешь сомневаться в искренности и глубине их атеизма.

Я смотрю на этот процесс со стороны, как на одно из общественных явлений. Это интересно, ведь вопросы Православия, так или иначе, затрагивают миллионы наших верующих сограждан, интересно как социальный и экономический феномен.

Просто непонятно, отчего разного рода православные активисты не видят реальных проблем, упоенно предаваясь уличным боям с гомосексуалистами. РПЦ не угрожают ни геи, ни аборты, ни профессор Осипов. РПЦ уничтожается изнутри, и видно, насколько остро в ней назрела необходимость очищения и перемен.

Но еще одна беда ее в том, что способных думать критически людей она от себя последовательно отторгает - вот, даже диакон Кураев и то в немилость впал. А изменить что-то могут лишь те, кто встроен в ее структуру изнутри, поэтому ждать положительных реформ в обозримом будущем не приходится.

Что же, в этой ситуации остается лишь посочувствовать совестливым священникам и искренним верующим. Им нелегко, в чем-то Кирилл и прав: да, в определенной степени Православие подвергается информационному гонению. Негативная аура окружает образ РПЦ, но преодолеть это она сможет не с помощью агрессивного монолога и грубого внедрения в светские институты общества, а путем смягчения риторики, отмены столь дискредитирующей ее системы «фиксированных пожертвований» за обряды. Публичное участие Патриарха в политической жизни тоже трудно назвать положительным фактором: светская часть общества всякий раз испытывает раздражение, наблюдая неизменную рясу на абсолютно не религиозных мероприятиях, а многие из верующих просто не понимают, к чему церкви нужна такая погруженность в политическую сферу. Тем более, что предубеждение против политики, как сферы «грязной» и нечистоплотной имеет широкое распространение в народных массах.

Что еще поражает – это пренебрежение Патриарха к собственному имиджу. Я не знаю, есть ли в штате РПЦ пиар-консультанты, пожалуй, что не помешали бы. Казалось бы, а что стоит ему сделать что-то совсем простое, элементарное: пересесть на недорогую машину (я уж не предлагаю на велосипед), в публичных выступлениях делать акцент на милосердии, кротости, прощать своих оппонентов, а не вставать в оборонительную стойку. Ведь это так просто, и такими незамысловатыми ходами Церковь буквально обезоружила бы всех своих недоброжелателей, да и на свою паству произвела бы впечатление немалое. Но, кажется, произведя интеграцию в политическую сферу, духовенство заодно и переняло политическую модель позиционирования, забывая о том, что ожидания от политика и ожидания от духовной персоны абсолютно разные: даже те люди, что мечтают о «сильной руке» во власти, образ религиозных наставников рисуют в своем воображении отнюдь не со Сталина. Сила Церкви – в демонстрируемой слабости.

Что ж, посмотрим, сможет ли РПЦ преодолеть настигший ее кризис и восстановить свою пошатнувшуюся репутацию. Пожелаем ей удачи – все же она играет роль в жизни многих наших сограждан, пусть же эта роль будет окрашена только в приятные тона.